Киёси Мацуо о том, как музыка расширила его взгляды: интервью

Инициатива Japan Women in Music началась в 2022 году, чтобы отметить артистов, продюсеров и руководителей, которые внесли значительный вклад в музыку и вдохновили других женщин своей работой. Серия интервью WIM освещала женщин-игроков японской индустрии развлечений, а первые 30 бесед были выпущены в виде книги в сборнике Japan Presents писательницы Рио Хираи.

Исследовать

Исследовать

Смотрите последние видео, графики и новости

Смотрите последние видео, графики и новости

Поскольку проект стремится пролить свет на статус-кво японской индустрии развлечений и изучить способы улучшения рабочей среды для женщин и всех участников, он приветствует мнения людей с разным опытом. Для последней части Хираи взял интервью у Киёси Мацуо, отмеченного наградами музыкального продюсера, который начал свою карьеру в качестве музыкального автора еще в университете и перешел на продюсирование в конце 1990-х годов.

Видная фигура в отрасли как одна из движущих сил движений R&B и соул-музыки в J-pop, Мацуо внес вклад в многочисленные хиты, включая MISIA, Hikaru Utada, SPEED и других. Известный также своими взглядами на политику и другие темы, часто избегаемые большинством в бизнесе, откровенный музыкальный продюсер и писатель поделился своими взглядами на некоторые проблемы, которые он видит в японской индустрии развлечений, а также рассказал о том, как он сформировал свою нынешнюю позицию по темам, которые он глубоко переживает.

Вы высказываетесь по различным социальным вопросам внутри и за пределами индустрии развлечений, работая музыкальным продюсером. Когда вы впервые осознали такие проблемы?

До конца 1990-х годов я работал в основном как писатель и журналист, знакомя Японию с западной музыкой. Треть года я проводил в США и Великобритании, давая интервью, а затем привозил собранный материал в Японию для написания статей. Я включал в свои статьи почти все, о чем писал, но было трудно найти СМИ, которые публиковали бы статьи с политическим и социальным содержанием.

Когда я давал эти интервью, самые захватывающие разговоры с артистами были о политике и социальных темах. Например, даже когда я назначал встречу, чтобы поговорить о новом альбоме, если приближались президентские выборы в США, тема разговора была только о выборах. Музыка, которая меня увлекала — R&B и соул — это музыка афроамериканцев. Для них вопрос о том, кто станет лидером страны, был очень важен, и они, вероятно, всегда чувствовали связь между политикой и обществом и своей собственной жизнью.

Невозможность писать о том, что эти артисты считали важным в моей собственной стране, расстраивала, но я постепенно занялся своей карьерой продюсера и отошел от интервью. С тех пор и до сих пор я время от времени чувствовал, что с обществом что-то не так, и теперь, когда я в этом возрасте, я, наконец, чувствую, что пришло время что-то сказать об этом.

Вы родом с южного острова Кюсю, одного из регионов Японии, который, как говорят, имеет большой гендерный дисбаланс. Почему вы заинтересовались проблемами гендерного разрыва, хотя вы родились и выросли как привилегированный, здоровый мужчина в такой среде?

Такие сосуды, как семья, в которой вы родились, или компания, в которой вы работаете, — это не единственные вещи, которые питают духовность человека. Независимо от того, в какой среде вы выросли, я уверен, что вы сталкиваетесь со многими людьми, которые приносят вам осознанность даже после того, как вы становитесь взрослым.

В моем случае я пришел в соул-музыку через джаз, который нравился моему отцу, а затем столкнулся с хип-хопом, который в то время считался новейшей музыкой, и заинтересовался афроамериканской музыкой в ​​целом. В конце концов, это стало моей работой, и, ведя диалог с людьми из разных слоев общества, я начал узнавать и думать об истории и мыслях людей. Я японец, живущий в Японии, женатый, с детьми, и иногда люди говорят, что я живу жизнью, но через музыку я всегда пытался представить взгляды угнетенных и тех, кого контролируют.

Понятно, значит, ваши взгляды на общество изменились благодаря музыке.

В моем случае, да. Но сегодняшняя Япония, возможно, не слишком отличается от тех дней, когда я не мог писать о политических взглядах артистов как журналист. Писатель и философ Атару Сасаки на днях написал в Твиттере на X о том, что «после неоднократных призывов «не привносить политику в музыку» мы привнесли в музыку худший вид политики». Случаи, когда японские исполнители подвергаются критике за создание музыкальных клипов с использованием исторических личностей, которые провоцировали вторжения и резню, являются как раз результатом исключения социальных перспектив из музыки. Я оптимист в душе, но я думаю, что идея «не привносить политику в музыку» вероятно связана с потерей страной международной конкурентоспособности.

С конца 1990-х годов вы переключили свое внимание на создание музыки, и складывается впечатление, что артисты, которым вы помогли начать карьеру — SPEED, MISIA, Хикару Утада и т. д. — пели о себе как о самостоятельных личностях, что было явным отходом от тенденции певцов-«идолов», которая была мейнстримом до того момента.

Песни идолов в то время были массовыми продуктами, нацеленными на то, чтобы стать мегахитами, поэтому они отражали наибольший общий знаменатель предпочтений публики. Так что можно сказать, что эти песни были сильно окрашены мыслями о гендерных ролях в Японии того времени.

С другой стороны, если бы у женщин-исполнительниц R&B, которым я помогала в составе команды, было что-то общее, можно было бы сказать, что они все ходили на своих собственных двух ногах. Сам по себе R&B, конечно, жанр, который существует уже давно, и в конце 1990-х, когда он только набирал обороты в Японии, топ-10 песен в американских поп-чартах почти полностью доминировал R&B. Японские исполнители также подражали Джанет Джексон, Лорин Хилл и TLC в их расцвете. И этих новых исполнителей J-pop не заставляли петь песни, написанные другими людьми, и это, вероятно, привело к тому чувству самостоятельности.

Мне интересно, является ли одной из причин, по которой гендерный дисбаланс в японской индустрии развлечений продолжает существовать, то, что общественность, похоже, не очень интересуется зрелыми артистками, то есть это вопрос возможностей и грамотности со стороны потребителей.

Люди, которые растут, наблюдая за японскими идолами в подростковом возрасте, которых учат, что «вот какими должны быть девушки», скорее всего, не начнут слушать зрелых исполнительниц, когда перерастут этих идолов. Мне кажется, что в наши дни люди предпочитают песни, которые легко понять, а не те, которые имеют зрелую точку зрения. Мне нравятся тексты песен, написанные Рокусукэ Эй («Ue wo muite aruko», также известные как «Sukiyaki» и т. д.) и Мичио Ямагами («Tsubasa wo kudasai» и т. д.), и они часто описывают глубокие эмоции, которые заставляют вас чувствовать, что вы смотрите фильм в трехминутной песне. Иногда я хочу попробовать такой подход, но не получаю той реакции, на которую надеюсь, когда это делаю, возможно, потому, что люди не ищут перспективы с глубиной и деликатной градацией в новых песнях.

Также существует давняя реальность того, что руководящие должности в японской музыкальной и развлекательной индустрии занимают мужчины. Что, по-вашему, необходимо женщинам для процветания в бизнесе?

Я думаю, было бы лучше институционализировать систему, гарантирующую определенный процент женщин, как французский закон Parité (который предписывает равное включение мужчин и женщин в списки кандидатов). Когда я брал интервью у артистов в США в 80-х и 90-х годах, я иногда слышал от афроамериканцев в возрасте 30-40 лет, что они были первыми среди своих родственников, кого приняли в колледж с помощью позитивной дискриминации, хотя они происходили из семей, которые когда-то были вынуждены заниматься рабским трудом. Они страстно говорили мне, что их миссия — писать песни о том, что они видели, как человек, живущий в такую ​​эпоху. Позитивная дискриминация означает принятие позитивных мер по искоренению дискриминации, и в Японии, где индекс гендерного разрыва настолько низок, я думаю, это необходимо.

Да. Подобно тому, как музыка открыла глаза на искажения общества, она может быть очень эффективным подходом к изменению сознания людей. Вот почему структура индустрии, которая ее производит, должна измениться.

Во время пандемии мы часто слышали фразу «fuyou fukyuu» (ненужное и несрочное). Это правда, что музыку и развлечения можно считать ненужными и несрочными. Но если политика и экономика — это главные артерии, то музыка дает людям гибкость, как капилляры. Общество, которому не хватает гибкости и открытости, тесное и задыхающееся, не так ли?

—Это интервью Рио Хираи (SOW SWEET PUBLISHING) впервые появилось на Japan